Начало...

"Меня зовут Улькиорра Шиффер. Мне свыше двухсот лет. Я Пустой. Арранкар, если быть точнее. Состою в Эспаде под порядочным номером четыре. Поэтому меня часто называют Кватра Эспада. Сейчас служу Айзену и его заместителям: Канамэ Тоусену и Ичимару Гину.
В у меня подчинении находятся два франсьона: бывшая Терсера Эспада, Неллиел ту Одершванк и Леонардо Фернандес, порядочный номер девятнадцать. Признаться честно, это довольно-таки хлопотные подчиненные. Неллиел за столь долгое время знакомства я знаю как облупленную, хотя её личные мотивы мне, порой, непонятны. А вот Леонардо мне так и не удалось раскусить. Его нельзя назвать слабым, даже если постараться. И он, похоже, едва терпит меня. Впрочем, он пока не доставляет особых хлопот. И это уже хорошо.
Своего прошлого, как человека, я не помню. Не помню также, почему я так люблю чай. Привычка на подсознательном уровне, наверное. Хотя тот чай, который пью я, не чай вовсе, концентрация преобразованных духовных частиц. С помощью этой пищи мы восстанавливаем свою реацу. Но да ладно. Однако по этой причине, а еще и по своей манере употребления этого напитка могу с некоторой уверенностью сказать, что мое происхождение в мире живых берет начало в Англии. Но подтвердить или опровергнуть этот факт у меня нет ни возможности, ни времени, ни желания.
Жизнь в облике самого примитивного Пустого я помню плохо. Знаю только, что она не очень отличалась от жизни других Пустых: ешь или будешь съеден, убей, или будешь убит. Затем, во время одной массовой стычки с большим количеством Пустых, нас преобразовало в Меноса Гранде. И почему-то так получилось, что я стал венцом сознания этого Меноса. Это был мой шанс. Я продолжил охотиться. Поглощал других Меносов. Пока, наконец, я не выбрался из Леса Пустых и не оказался на просторах Уэко Мундо. В облике адьюкаса. Я был, по меньшей мере, ошарашен. Я не знал, куда мне идти, что я такое, и откуда у меня проснулся такой неутолимый голод. Все пошло по тому же кругу. Я ел, чтобы стать сильнее. Убивал, чтобы не быть убитым другими. Пока, наконец, я не встретил Айзена-саму. Отказать ему я не мог, потому что все мое существование и все мои старания стать сильнее пошли бы насмарку. А он обещал мне силу. Обещал показать мне финальную эволюцию Пустого.
Знаете, превращения в арранкара - это крайне неприятный процесс. Сначала тебя обездвиживают. Затем используют Хоугьоку. А потом происходит уничтожение старой оболочки. Как у куколки бабочки, которая вылазит из своего укрытия через долгое время своего роста во всей своей красе. Однако это стоит страшных страданий, которые тянуться всего несколько секунд, а тебе кажется, что это несколько лет. Ну а потом Айзен нарек меня Кватрой Эспадой. И только взглянув на свою грудь, я увидел, что у меня практически человеческое тело. Только дыра Пустого осталась там же. И еще на левой стороне моей груди была татуировка в форме цифры четыре. Мне, впрочем, было наплевать, четвертый я, или десятый. Мне было на все наплевать. Однако я быстро влился  эту странную компанию. Познакомился со всей Эспадой. Кое-кто мне даже понравился. Кое-кто вызвал отвращение. Особенно Ямми Лларго. А кое-кто просто бесил. Это я о Гриммджоу.
Но, знаете, Айзен-сама – деловой человек. Поэтому, не успел я как следует въехать в ситуацию… Бац! Отправляйся, мол, в мир живых. И Ямми с собой возьми, а то он что-то совсем засиделся. Черт... И зачем я его брал с собой? Впрочем, мне потом не пришлось марать свои руки об Куросаки Ичиго и его друзей. Кстати о его друзьях: меня всерьез заинтересовала его подруга с выдающимися способностями, которые явно отличаются от способностей шинигами и Пустых. А Куросаки меня тогда нисколько не заинтересовал. Если честно, то тогда он был для меня не больше, чем грудой мусора, которая только мешается под ногами, и её некому убрать. Ха! Признаю, для меня было верхом глупости недооценивать его. Впрочем, тогда он и вправду был мне не ровня. Но да вернемся к тому, что было дальше. А дальше было вот что: по прибытию в Лас Ночес Ямми ушел на дно, зализывать раны, а мне было поручено привести Иноуэ Орихиме к Айзену. Все, что он тогда сказал мне, так это то, что она может быть крайне полезной для его плана. Ослушаться его я не мог. Тем более, что это я подкинул ему эту идею. Поэтому мы собрали вторую вылазку. Я отправился за этой женщиной. А Гриммджоу и его фракция, тем временем, отвлекали внимание Куросаки Ичиго и остальных шинигами. Но, как вы уже знаете, по результатам данной операции Гриммджоу потерял всю свою фракцию. За что позже поплатился дисциплинарным наказанием от Канаме Тоусена.
Я же, тем временем, сумел-таки обнаружить Иноуэ Орихиме, и убедить её сдаться нам по-хорошему. Однако она выдвинула одно условие. Нет, скорее даже просьбу: попрощаться с самым дорогим для неё человеком перед уходом. Не знаю, какой черт тогда меня за язык дернул, но я согласился. Что, впрочем, было правильным решением. Она сдержала свое слово. Мне оставалось только забрать её в Уэко Мундо.
Ну а дальше пошло ожидание. Длительное и утомительное. Да еще и Айзен пристроил меня приглядывать за нашей гостьей. Ха! Да это скорее походило на сидение с ребенком. Она отказывалась от еды, от воды. Увядала прямо на глазах. Но тогда я даже не испытывал к ней ни единой капли жалости. Моя задача была в том, чтобы заставить её жить. Чтобы она была готова к исполнению плана Айзена. Черт, да я действительно был готов накормить её той безвкусной пищей силой, которую готовили у нас, лишь бы она не померла с голоду. Впрочем, угрозы и уговоры на неё подействовали. Она начала есть. Вот только она как будто знала, что за ней уже идут. Вести о вторжении Айзен выложил прямо в зале для собраний. Гриммджоу, восстановленный в звании Сиксты Эспады, благодаря этой женщине, воспринял эту новость с таким энтузиазмом и рвением лично порвать всю компанию Куросаки Ичиго, что Айзену пришлось его успокаивать силой. Тот образумился, к счастью.
Знаете, чем дольше я находился рядом с Иноуэ, тем больше она меня изумляла. Она без колебаний была готова помочь любому, будь то друг для неё, или враг. Если кто-то нуждался в её помощи, то она всегда приходила им на выручку. Да, мне было известно об инциденте между Иноуэ и Лоли. Она всегда задирала свой нос, и совала его туда, куда не следует. А в результате едва не откинула коньки её лучшая подруга, Меноли. Гриммджоу постарался, как пить дать. Впрочем, они сейчас живы, и то хорошо. Но я говорю про другое - я никогда не понимал, какими мотивами она руководствуется. Орихиме была для меня настоящей загадкой. Загадкой, и одновременно тем самым ключом, благодаря которому я смог бы понять людей. Все начиналось с простых, холодных перекидываний репликами. Дальше все переросло в длинные разговоры, напоминающие разговоры наивной молодежи, увлекающейся в эти дни философией. Она говорила о вещах, которые мы не можем увидеть, но они есть. И это забавляло меня. Хотя я и пытался опровергнуть её слова, но теперь, когда я начал понимать все, о чем она говорила, мне мои слова, сказанные еще тогда, кажутся смешными. Да… тогда я многого не понимал…
Когда я в очередной раз встретил Куросаки, то, честно признаться, не воспринял его всерьез. Однако его сила Пустого… Должен отдать ему должное: он заставил меня поднапрячься, прежде чем я смог сдержать его Гетсугу Теншо одним лишь Иеро. Но он по-прежнему был слаб. И поэтому проиграл. После, я оставил его умирать. Впрочем, я так подумал. Но черт бы побрал этого Гриммджоу! Когда я прибыл в покои Иноуэ, её там не было, а в комнате сразу же угадывались признаки того, кто мог её забрать. Пришлось вернуться обратно. И, черт возьми, я поверить не могу, что он так легко смог меня обхитрить. Использовать Кохо Нагисьон на ком-то из Эспады... Однако, это смогло сдержать меня на пару часов, пока он и Куросаки выявняли между собой отношения. А у меня было время восстановить силы и приготовится к сражению. А также немного подумать. И я думал о том, что же заставляет людей идти на столь глупые и опрометчивые поступки, особенно ради того, кто им дорог.
Когда я выбрался из своей временной клетки, то снова увидел Иноуэ. Она была ошарашена и напугана одновременно, хотя и сказал, что не боится меня, потому что её друзья пришли спасти её. Я снова посчитал её слова чушью.
Ну а дальше была битва. Куросаки так быстро ворвался в зал, где был я и Иноуэ, что Лас Ночесу, в лучшем случае, грозил капитальный ремонт. Я до сих пор помню, как яростно и отчаянно, словно зверь, пытавшийся отнять свою добычу, кидался на меня. Искры летели от столкновения наших мечей. Реацу каждого била ключом. Он сдерживался. Я – нет. Вот в чем была разница тогда, когда рядом была та женщина. Он боялся её задеть, и поэтому не использовал маску Пустого. Ну а когда подоспел Квинси, у него как будто слетели путы с рук. Мне пришлось выманивать его на крышу Лас Ночеса. И я уж было подумал, что победа за мной. Да, Улькиорра, мечтай – как любит говорить мне моя судьба. Куросаки прятал в себе немало сюрпризов. Я не ожидал, что он вдруг оживет после того, как я прожег ему здоровенную дыру в груди при помощи Серо Оскурас. Однако, как я выяснил через миг, это был не он. Это был тот зверь, которого он держал внутри себя. Я никогда не видел настолько сильного Пустого. Он был намного сильнее, быстрее и выносливее меня. Моя защита и способность к регенерации конечностей и мягких тканей были бессильны. Я умирал. Но перед смертью я сумел спасти Квинси, который, в свою очередь, оттянул мою смерть не несколько мгновений. Иноуэ же смогла привести Куросаки в чувство. Ну а я… Меня не стало. Но я навсегда запомнил слова Куросаки, который не забыл, что такое честь. И лицо Иноуэ, когда она потянулась своей рукой навстречу моей. И я тогда понял: её рука, что тянется ко мне, и есть душа…”

Возвращение...

”Знаете, я ничего не помню из своего возвращения от этой странной аномалии, которую окрестили Сферой Времени. Важно было другое: я снова жив, и снова стою, воплоти, так сказать, на просторах Лас Ночеса. Как и все арранкары. Даже те, кого убили давным-давно. Даже тот же Люппи. Многие, как я понял потом, даже не были убиты после карательной операции шинигами, проведенной по Лас Ночесу. И вместе со всеми нами были и Айзен с его подручными. Начисто лишенные памяти о его действиях в Каракуре, Гин и Тоусен снова были под его знаменами. Как и вся Эспада, и все Приварон. Но я тогда этого еще не знал. Я, как и все, потерял часть своей памяти. Особенно тот момент, когда я умер, и кто меня убил. Я забыл практически все. Но Айзен-то все помнил, хотя и молчал, хитрый лис. И правильно делал…”